Бог евреев

 

 

«Мы знаем, кому поклоняемся, ибо спасение от Иудеев». — Иисус Христос

 

Глубина еврейского монотеистического Богоощущения формировалась столетиями реального опыта. Пока народ придерживался центрального убеждения об Одном Боге, он процветал. Любое же отклонение в политеизм приводило к тяжелым страданиям. Знаменитое изречение «Слушай Израиль, Господь, наш Бог, — один Господь» (Втор. 6:4; RSV; ср. Мар. 12:29)¹, отражающее народный символ веры Израиля, произносилось каждым праведным израильтянином в течение всей его жизни и на смертном одре. Чтобы ощутить глубину религиозного чувства, сопровождавшего веру евреев в Одного Бога, нужно представить себе собственные дорогие сердцу святыни: любовь к свободе и стране, родине и семье.

 

Если бы вы родились евреем или еврейкой в ортодоксальной религиозной семье в Палестине первого века, вы бы усвоили непоколебимую веру в то, что есть один и только один верховный Творец, Бог, достойный того, чтобы Ему поклонялась вся вселенная. Этот символ веры был неразрывно вплетен в полотно еврейской жизни. Национальные праздники, сельскохозяйственный календарь, равно как и надежда на освобождение народа от римских угнетателей и обетование будущего величия — все это основывалось исключительно на откровении одноликого Бога, содержавшемся в Писаниях, которые мы называем Ветхим Заветом. Религиозная литература евреев определяла отношения верующего с этим Единым Богом и содержала наставления о том, как надо относиться к людям. Многое в Ветхом Завете представляется как историческое описание событий, иногда позитивных, иногда трагических; все они рассказывают о том, как проявлял Себя Единый Бог в отношениях со Своим избранным народом, Израилем. В дополнение ко всему Священные Писания предрекли славное будущее народа и планеты, наступление такого дня, когда всякий человек на земле признает одного истинного Бога Израиля и станет служить Ему (Зах. 14:9).

 

Именно в этом, глубоко посвященном своим идеалам, отличающемся от других народе родился Иисус. Глубокая приверженность монотеизму верующих евреев проистекала из завета, заключенного с Авраамом, отцом всех верующих. Основополагающее верование иудаизма в то, что Бог — единственный Господь, усердно утверждалось в народе Моисеем. Со временем некоторые

Энтони Баззард, Чарльз Хантинг. «Учение о Троице. Самообман Христианства

· Межрелигиозная инициатива

· Вместе

· Рик Ричардсон «Происхождение нашей веры»

· Энтони Баззард, Чарльз Хантинг «Учение о Троице. Самообман Христианства»

Обсудить темы книги в сообществе ЖЖ «Межрелигиозная инициатива»

Связаться с переводчиком

Энтони Баззард, Чарльз Хантинг «Учение о Троице. Самообман Христианства»:

· Предисловие

· Введение

· Бог евреев

· Иисус и Бог евреев

· Считали ли последователи Иисуса своего учителя Богом?

· Павел и Троица

· Троица и политика

· Святой Дух: третья Личность или Бог в действии?

· Конфликт относительно Троицы в истории Церкви и современная дискуссия

· Вызов тринитаризму в наши дни

· Исповедуем ли мы «чуждого бога»?

· Послесловие редактора

израильтяне-отступники вернулись к верованию в богов языческих племен, соседствовавших с Израилем. Представители этих могущественных древних богов поддерживали ритуальную храмовую проституцию, сожжение детей для бога Молоха и нанесение телесных увечий — таковы лишь некоторые из их наиболее известных ритуалов.

 

Первые пять книг древней израильской литературы описывают народ, избранный Богом для того, чтобы отделиться от политеистического мира. В результате могущественного вмешательства Бога, вначале проявив­шегося в призвании Авраама, а затем в истории Исхода, весь народ от мала до велика познакомился с личностью, которая заявила о себе не только как о единственном Творце всего сущего, но и как о единственном истинном Боге во всем сущем. Его обращение к Своему народу было явным. Через Моисея Он сказал: «А вас взял Господь и вывел вас из печи железной, из Египта, дабы вы были народом Его удела, как это ныне видно… Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, что только Господь [Бог твой] есть Бог, [и] нет еще кроме Него» (Втор. 4:20, 35).

 

Несомненно, народ Израиля, которому были переданы эти великие откровения о Божестве, не имел ни малейшего представления о сово­купности двух или трех личностей в Божьей сущности. Трудно найти более неопровержимую истину, чем эта, открывающаяся нам в древних книгах израильтян, однозначно подтверждаемая их точным языком.

 

Непреложно и то, что окружавшие Израиль народы прекрасно понимали смысл веры Израиля в Единого Бога. Это верование было одной из главных причин многовековых гонений на религиозных евреев, отказывавшихся поклоняться чему бы то ни было или кому бы то ни было, кроме Единого Бога евреев. Крестоносцы, неустрашимые воины XI столетия, всем сердцем стремились очистить Святую Землю от «неверных» монотеистов-мусульман. Их ревностный пыл привел к тому, что в Европе одна за другой уничтожались общины беззащитных евреев. Тремя столетиями позже ни один унитарист, будь то еврей или христианин, ни один протестант-тринитарист не могли избежать гонений со стороны испанской инквизиции. Они были вынуждены либо предать свои религиозные воззрения и принять католичество Римской церкви, либо бежать в более безопасные уголки земли. К величайшему удивлению многих сегодня мы узнаем о тысячах христиан, которые также верили в одноликого Бога Израиля, и лишь бегством могли спастись от той же беспощадной участи, уготованной им Церковью.

 

Вера в Бога как в одну личность наградила Израиль мировоззрением, непохожим ни на одну философию, религию, культуру или народ. Он по сей день сохраняет особое понимание Бога, чего не скажешь о подавляющем большинстве христиан, приверженцах учения о триедином Боге, Троице (Отец, Сын и Святой Дух), и о меньшинстве среди них, верящем в двуединого Бога (Отец и «Слово»)², где обе личности вечносущи. Восточные религии признают несколько богов или божеств-посредников между творением и Всевышним Богом; такое верование было присуще и греческому миру, повлиявшему на христианскую Церковь вскоре после смерти ее основателя, Иисуса, Мессии. Сегодня многие основывают свои теологические воззрения на восточной концепции многобожия: мол, все мы боги, надо лишь обнаружить это в себе и, что еще менее понятно, всё — это Бог. Трудно не заметить, что в результате мы приходим к религиозной анархии, при которой каждый человек — бог, он по-своему всегда прав, он сам определяет свой символ веры и поведение.

 

Стремясь показать как можно яснее единственность Бога народу Израиля, чтобы не оставалось ни единой возможности для ошибки или заблуждения, Бог повторяет через Моисея: «Итак знай ныне и положи на сердце твое, что Господь [Бог твой] есть Бог на небе вверху и на земле внизу, [и] нет еще [кроме Его]» (Втор. 4:39). Черпая вдохновение в этих выразительных словах, а также во многих других подобных отрывках, мы всем сердцем выражаем солидарность с глубокой еврейской верой в одноличного Бога. Этот отрывок является непреодолимой преградой на пути тех, кто пытается ввести нас в заблуждение. Евреи всегда понимали, что «один» — это «один», и никогда не сомневались по поводу значения слов «и нет еще». Ведущий современный еврейский публицист Пинхас Лапид отмечает то упорство, с которым евреи оберегали ключевую концепцию своей веры:

 

Чтобы защитить единственность Бога от любого рода умножения, растворения или смешения с ритуалами из окружающего мира, народ Израиля выбрал этот библейский стих и сделал из него символ веры, который каждый день и поныне читается в дневной синагогальной литургии. Кроме того, именно этот стих прежде всех остальных преподается каждому пятилетнему мальчику, начинающему обучение в еврейской школе. Это исповедание Иисус назвал «наиважнейшей из всех заповедей»³.

 

Лапид замечает, что когда Иисус пояснял основание своей веры, он повторил слова, сказанные Моисеем народу Израиля: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь один есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими» (Втор.  6:4, 5; Мар. 12:29, 30). Тот факт, что Иисус подтверждает слова Моисея, записанные в Книге Второзакония, свидетельствует о том, что Иисус верил в то же самое, во что верил и Моисей. Будь это иначе, явись на свет какое-либо существенное изменение Моисеевой проповеди «одного Бога», мы должны были бы обвинить авторов Нового Завета в том, что они не смогли донести до нас столь же недвусмысленное провозглашение отказа или пересмотра основного учения еврейской веры.

 

Следующее доказательство неопровержимости главного символа веры иудаизма мы находим в разговоре Иисуса с самаритянкой. Он говорит ей прямо: «Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы [Иудеи] знаем, чему кла­няемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине» (Иоан. 4:22, 23). Мы видим, что Иисус ни разу не упрекнул своих собратьев в том, что они неправильно воспринимают количество личностей в Божьей сущности. Также и Павел никогда не признавал какого-либо иного Бога, кроме Бога Израиля. Он считал, что язычники будут привиты к маслине Израиля и станут поклоняться тому же самому Богу: «Неужели Бог есть Бог Иудеев только, а не и язычников? Конечно, и язычников» (Рим. 3:29; ср. 11:17). Еврей Павел в Послании к Галатам 3:20 дал точное определение тому Богу, Которого он знал, чего не смогли скрыть даже авторы Синодального перевода: «Бог один».

 

В начале своего служения Иисус решительно подтвердил божественное откровение, данное Моисею: «Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить» (Мат. 5:17). Первым же из принципов Декалога, Закона, дарованного Израилю через Моисея, является заповедь: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим» (Исх. 20:1-3).

 

Если бы перед одним единственно всемогущим во всей вселенной существом встал вопрос о том, как отрыть Своему творению, что только Он есть Бог, и нет другого, как бы следовало решить эту проблему, не допуская ошибок? Что следовало бы сказать, чтобы не оставалось ни единой возможности для разночтения? Как поступил бы каждый из нас, если бы перед нами встала задача донести как можно точнее эту мысль до народа? Разве не поступили бы мы так, как поступил Моисей, передавая слова Бога: «Видите ныне, [видите,] что это Я, Я — и нет Бога, кроме Меня»? (Втор. 32:39). В результате по сегодняшний день, внимая этим категорическим внушениям, Израиль не принимает никакой другой идеи о Боге, кроме той, что свидетельствует о Боге Моисея как об одной личности. Какими бы ни были религиозные предпочтения внутри народа, единственность Бога остается связующей нитью, объединяющей все еврейское сообщество.

 

Еврейская Библия и Новый Завет насчитывают более двадцати тысяч местоимений и глаголов в форме единственного числа, описывающих Одного Бога. С лингвистической точки зрения невозможно найти более ясного, более точного способа выразить унитарность монотеизма Израиля и Иисуса.

 

Открываясь в Торе Израиля, Бог показывает всеми возможными способами, что Он абсолютно отличен от языческих богов Египта. Проявив Свою силу, Он вызволил порабощенный народ из рабства. Он —Бог, устрашающий Своей силой, но в то же время доступный для личного общения с Ним, Бог, достойный любви человека, Бог, о Котором сказано: «И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим» (Исх. 33:11). Именно с этой личностью общался Давид: «Сердце мое говорит от Тебя: „ищите лица Моего“; и я буду искать лица Твоего, Господи» (Пс. 26:8). Во время Исхода евреи узнали, что впервые за всю историю человечества целый народ вступил в личные взаимо­отношения с Богом-Творцом через избранного Им представителя. Это беспрецедентное событие должно было навечно утвердиться в национальном сознании. А боги других народов должны были бесследно исчезнуть из религиозного поклонения. К сожалению, предрассудки и желание быть похожим на другие народы время от времени склоняли Израиль к принятию языческого многобожия. За подобное отступничество они подвергались тяжким страданиям. Вскоре после выхода из Египта они создают для поклонения золотого тельца, заплатив за это страшную цену.

 

Народ нуждался в том, чтобы ему постоянно напоминали о его уникальном призвании: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь один есть» (Втор. 6:4). Уста пророка Исаии в очередной раз призвали народ к возвращению к своему национальному самосознанию: «А Мои свидетели… вы… чтобы вы знали и верили Мне, и разумели, что это Я: прежде Меня не было Бога и после Меня не будет» (Ис. 43:10). Религиозные учения, обещающие своим последователям, что однажды они станут «Богом», похоже, не смогли осознать исключительную прерогативу Того, Кто заявил, что прежде Него не было Бога и не будет Бога после Него.

 

Далее Исаия вполне четко и ясно продолжает настаивать на единственности Бога. Он пересказывает слова Бога: «Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога» (Ис. 44:6). Вопрос задается повторно в следующем стихе: «Есть ли Бог кроме Меня? Нет другой твердыни, никакой не знаю» (Ис. 44:8). Эти заявления об исключительности были неотъемлемой частью религиозного воспитания общества, в котором рос Иисус. Этот символ веры он разделял со всеми молодыми евреями. В своем служении он вновь и вновь обращается к словам пророка Исаии, а также ко всему Ветхому Завету, что показывает, какую великую роль играли еврейские Писания в формировании его теологии. Бог, Которому служил Иисус, объявил Себя одной личностью, а не триединой.

 

Не стоит удивляться тому, с каким упорством евреи сохраняли концепцию одного, единственного, уникального Бога-Творца. Их настой­чивость вдохновлена Исаией, который неустанно подчеркивал важнейший религиозный принцип. Пророк вновь говорит о Боге Израиля: «Я Господь, Который сотворил все, один распростер небеса и Своею силою разостлал землю» (Ис. 44:24). Трудно найти более подходящие слова, чтобы навеки удалить из еврейского сознания мысль о том, что в творении принимала участие не одна личность, а несколько.

 

И вновь мы удивляемся тому, что всего лишь несколькими стихами ниже в 45 главе Исаия еще раз делает ударение на этой идее, говоря: «Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня» (Ис. 45:5). Такое обилие упоминаний направлено на то, чтобы навсегда утвердить в сознании Израиля мысль о том, что Бог один. Тот же самый единственный Бог, продолжая Свою речь через Исаию, говорит: «Я создал землю и сотворил на ней человека» (Ис. 45:12).

 

Сейчас широко распространено учение о том, что тот, кто должен был потом стать Иисусом, Божьим Сыном Нового Завета, занимался сотворением мира. Как могла появиться такая идея в свете того, что мы только что прочитали? Разве писания Исаии не сделали бы невозможным рождение подобных концепций внутри еврейского народа? «У тебя только Бог, и нет иного Бога» (Ис. 45:14). И еще: «Ибо так говорит Господь, сотворивший небеса, Он, Бог, образовавший землю и создавший ее; Он утвердил ее, не напрасно сотворил ее; он образовал ее для жительства: Я Господь, и нет иного» (Ис. 45:18).

 

Два следующих отрывка несут в себе призыв, обращенный к Израилю, верно следовать Единственному Богу: «Кто возвестил это из древних времен, наперед сказал это? Не Я ли, Господь? И нет иного Бога, кроме Меня, Бога праведного и спасающего нет кроме Меня. Ко Мне обратитесь и будете спасены, все концы земли, ибо я Бог, и нет иного» (Ис. 45:21, 22). Некоторые стали усматривать в употребленных здесь словах «спасающий», «спасены» намек на Иисуса, Мессию. Совершенно недвусмысленно он назван Спасителем в Новом Завете (впрочем, как и судьи в Книге Судей⁴; а Иосиф Флавий этим титулом наградил Веспасиана). Мы же обращаем внимание на отличие, проведенное в 25-ом стихе Послания Иуды, где, заканчивая свое обращение, автор описывает Иисуса и Бога такими словами: «Единственному Премудрому Богу, Спасителю нашему чрез Иисуса Христа Господина* нашего, слава и величие, сила и власть прежде всех веков, ныне и во веки». Из этих слов видно, что их автор, один из писателей Нового Завета, никоим образом не нарушает еврейскую концепцию одного Бога. По сути, нельзя точнее отразить идею о том, что Божество являет собой единственную личность. В одном предложении упомянуты и Бог Отец, и Иисус Христос, но между ними явным образом проведено различие: Иисус отличен от «Единственного Бога». Столь же недвусмысленные высказывания можно найти и у других авторов книг Нового Завета. Отец Иисуса — единственный абсолютный Спаситель. Любой другой персонаж может выступать в качестве спасителя лишь как подчиненный, которому делегировано это право.

 

Именно в этой еврейской культуре, прочно укорененной в вере в Одного Бога, родился Иисус. Девятнацать веков спустя ортодоксальный еврей из Израиля, уже упомянутый нами Пинхас Лапид, профессор израильского Университета Бар Илан, скажет, что евреям было запрещено отклоняться от веры в Одного Бога: «Еврейское слово эхад (один) учит нас не только тому, что нет никого, кроме Господа, но и тому, что Он один, т. е. Господа нельзя рассматривать как нечто, сложенное из нескольких, и членимое на различные свойства и качества»⁵. Неудивительно, что, согласно библейскому повествованию, когда Израиль склонялся к другим богам, начинались времена смуты, народ разделялся, и грозные пророчества Исаии становились действительностью. В наказание за отступничество в политеизм народ подвергался пленению. Вполне возможно, что именно отступничество от подлинной веры в Одного Бога является причиной смуты и деноминационного дробления, которое мы наблюдаем в христианстве на протяжении всей его истории.

 

Исаия не был единственным пророком, напоминавшим о том, что Бог  — один. Осия передает такие слова Бога: «Но я — Господь Бог твой от земли Египетской, и ты не должен знать другого бога, кроме Меня, и нет Спасителя, кроме Меня» (Ос. 13:4). Более того, уникальность положения Бога, который Один, не ограничивается лишь древними временами. Пророк Иоиль, говоря о будущем величии Израиля, сообщает нам, что народ и по-прежнему на веки вечные будет принадлежать Одному Богу: «И узнаете, что Я — посреди Израиля, и Я — Господь Бог ваш, и нет другого» (Иоил. 2:27). Иоиль дает нам понять, что кем бы и чем бы ни был Бог евреев Ветхого Завета, Он останется их Богом навеки.

 

Еврейское мышление опирается на идею о том, что Один Бог Израиля, Творец, является и Отцом еврейского народа. Именно это утверждает пророк Малахия: «Не один ли у всех нас Отец? Не один ли Бог сотворил нас?» (Мал. 2:10)⁶. Совершенно очевидно, что Один Бог еврейского монотеизма, на основании которого строилось учение Иисуса, являлся Отцом. Именно так чаще всего описывается эта уникальная личность в Новом Завете. Он, на самом деле, «Бог и Отец Господина нашего Иисуса Христа»⁷, Его Сына. Очень важно заметить, что, будучи «Господином», Иисус подчинен своему Богу. Поэтому мессианское звание «Господин» не означает, что Иисус — Бог.

 

Древнееврейское слово Элоѓим

Опираясь на мнение тех, кто немного учил иврит, тринитаристы и единственники иногда приводят в доказательство своей гипотезы 26-ой стих первой главы Книги Бытия (в противовес тысячам случаев употребления местоимения в форме единственного числа по отношению к Одному Богу). С помощью этого стиха они хотят показать, что в процессе творения мира участвовало несколько личностей Божества. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему». Однако этот аргумент безоснователен. Современные ученые уже не считают, что древнееврейские слова «сотворим» и «элоѓим» (Бог) указывают на несколько личностей в составе Бога-Творца. Более вероятно, что глагол в форме множественного числа указывает на обращение к назначенному Одним Богом совету ангелов⁸, которые в свою очередь тоже были сотворены по образу Божьему и были свидетелями творения вселенной (Иов. 38:7). Каким причудливым должно быть воображение, чтобы увидеть в этом стихе обращение Бога к Сыну и Святому Духу. Где еще в Писаниях Бог разговаривает со Своим собственным Духом? Текст совершенно ничего не говорит о Сыне Божьем, втором члене равноипостасной Троицы. Более того, форма глагола множественного числа никак не позволяет прийти к выводу о еще двух равных по статусу партнерах Божества. Если Бог — это одна личность, то употребление глагола в форме множественного числа говорит о том, что Он обращается к кому-то другому, т. е. к кому-то, кто не есть Бог.

 

Анализ словарной статьи слова элоѓим в библейском словаре подтвердит, что слово не является «множественным единством», означающим, что Божество состоит из двух и более личностей (или, как считают некоторые, является «Божественной семьей»). Мы должны считаться с особенностями любого языка, если мы хотим понять значение его слов. Этот принцип, как мы увидим, обязателен в нашем поиске истины.

 

Общепринятые правила иврита не позволяют сделать вывод о множественности личностей в Божестве. Приведем в качестве источника «Грамматику древнееврейского языка Гезениуса», широко признанный стандарт; вот что в ней сказано о слове элоѓим:

 

Множественное величия… суммирует несколько качеств, характеризующих идею, подспудно усиливая ее первоначальный смысл… Язык полностью отвергает предположение о том, что элоѓим — это числовое множество (когда оно обозначает одного Бога), доказательством чего служит тот факт, что практически во всех случаях оно используется с прилагательным в форме единственного числа.⁹

 

Мы должны признать, что превосходное знание собственного языка никогда не позволяло евреям прийти к выводу, что в этой главе Бытия существует намек на множественность личностей в Божестве. Если же кто-то считает, что евреи могли чего-то не заметить в собственной Библии, ему следует внимательнее взглянуть на следующие далее стихи (ст. 27-31), в которых со словом Бог всегда используется глагол и местоимение в форме единственного числа: «по образу Своему [а не «по образам Своим»], по образу Божию сотворил [а не «сотворили»] его» (ст. 27). Невероятно сложно на основании данного стиха, где глагол стоит в форме единственного числа (сотворил), сделать вывод о множественности творцов. Посмотрим дальше: «Вот, Я дал [а не «мы дали»] всякую траву сеющую семя… в пищу… и увидел [а не «увидели»] Бог все, что Он создал [а не «они создали»], и вот, хорошо весьма» (ст. 29-31).¹⁰

 

Изучив древнееврейское слово, переводимое как «Бог» (элоѓим), мы находим, что нет никаких подтверждений упорствующей идее о том, что «Бог» в Книге Бытия 1:1 включает в себя и Бога Отца, и Сына, и Духа. Не следует упускать из виду трудности, которые могут возникнуть при подобном толковании. Если в данном тексте под словом элоѓим подразумеваются несколько личностей, то сколько же их подразумевается там, где словом элоѓим назван Моисей: «Но Господь сказал Моисею: смотри, Я поставил тебя Богом [элоѓим] фараону, а Аарон, брат твой, будет твоим пророком» (Исх. 7:1)? Конечно же, никто не будет говорить, что Моисей — это три личности. Одноличный языческий бог Дагон назван словом элоѓим (Бог): «Да не останется ковчег Бога [элоѓим] Израилева у нас; ибо тяжка рука Его и для нас и для Дагона, бога нашего» [элоѓим] (I Царств 5:7). Подобным же образом слово элоѓим употреблено при описании бога аморреев: «Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Хамос, бог твой [элоѓим]?» (Суд. 11:24). Более того, сам Мессия назван словом элоѓим (Пс. 44:7, Евр. 1:8). Никто не станет утверждать, что Мессия — это более чем одна личность.

 

На основании представленных свидетельств, мы приходим к выводу, что евреи, на чьем языке был записан Ветхий Завет, никогда не подразумевали под словом элоѓим, обозначающим истинного Бога, более чем одну личность. Те же, кто пытается найти триединство или двуединство в Книге Бытия 1:26 или в слове элоѓим, выдают желаемое за действительное. Элоѓим имеет форму множественного числа, но значение единственного числа. Когда это слово относится к Единственному Богу, за ним следует глагол в форме единственного числа. Никто из толкователей вплоть до двенадцатого века не помышлял о том, что в этом древнееврейском имени Бога сокрыт намек на множественность Божества. Многие тринитаристы и сами давно перестали принимать во внимание аргумент, основанный на Быт. 1:1 и Быт. 1:26.

 

Есть смысл спросить у тринитаристов, по-прежнему считающих, что элоѓим имеет значение множества, почему они не добавляют окончание «-и» к слову «Бог»? В русском языке форма множественного числа в данном случае образуется с помощью добавления окончания «-и». Если глагол «сотворим» в Книге Бытия 1:26 описывает множественность состава Божества, то слово «Бог» следовало бы всегда заменять местоимением «они». В ответ на это предложение тринитаристы выказывают недовольство, показывая, что их понимание сущности Бога противоречит законам лингвистики и логики. Если Бог в самом деле множествен, почему бы не начать Книгу Бытия следующим образом: «В начале сотворили Боги…»? Таким образом, обнажился бы политеизм, скрывающийся за большинством рассуждений тринитаристов.

 

Древнееврейское числительное «один» — эхад

Следует считать ложным утверждение о том, что древнееврейское слово эхад (один), используемое в Книге Второзакония 6:4, указывает на «составное единство». Современная тринитарная апологетика¹¹ утверждает, что когда числительное «один» применяется к собирательному существительному типа «пучок» или «стадо», то для выражения его сложенного характера используется слово эхад. Этот аргумент ошибочен. Множественность в данном случае обусловлена собирательным характером самого существительного (стадо, и т. п.), а не словом «один». В иврите эхад — это не что иное, как числительное «один». «Авраам был один [эхад]» (Иез. 33:24). В Книга Исаии 51:2 описывает Авраама словом «один» (эхад), и там не возникает никаких разнотолков по поводу значения этого простого слова. Эхад переводится как «один», «единственный», «одиночный», «цельный, неделимый»¹². Его обычное значение — «один, а не два» (Еккл. 4:8). «Бог, Господь один есть» (Втор. 6:4, повторяется Иисусом в Мар. 12:29), то есть Бог — только одна личность, отличная от «Господина Мессии», о котором говорится в том же отрывке (Мар. 12:36). Бог, который Один, назван Отцом в Книге Малахии 1:6 и 2:10 и всегда отличен в Новом Завете от Иисуса, Сына Божьего, который представлен как отдельная личность. В Еврейской Библии «помазанником Господним» (буквально «христос») назван Царь Израиля. Этот ставленник Господа Бога никогда не называется Богом.

 

Утверждение о том, что слово «один» означает «составное единство», — пример основанного на домыслах аргумента, не имеющего логического подтверждения. Роберт Моурей считает, что эхад — это не абсолютное «один», но «один», сложенное из нескольких¹³. Этот аргумент таит в себе очевидную лингвистическую ошибку. Эхад встречается в Еврейской Библии 960 раз, и ни в одном из этих случаев само слово не намекает на множественность. Оно всегда имеет строгое значение «один, а не два или больше». Эхад не может определять собирательное существительное — одна семья, одно стадо, один пучок. Однако следует учитывать, что оттенок множественности присутствует в самом собирательном существительном, но не в слове эхад (один).

 

В первых главах Книги Бытия мы узнаем, что «оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:24). Слово «одна» в данном контексте означает именно одну плоть, и не более (не две «плоти»!). Одна гроздь винограда — это всегда одна гроздь, а не две. Таким образом, когда Бог говорит, что Он «один Господь» (Втор. 6:4; Мар. 12:29), Он — единственный Господь, а не два или три…

 

Допустим, нам говорят, что «один» означает «составное единство» в словосочетании «один треножник». Или в словосочетании «один Союз Советских Социалистических Республик» слово «один» имеет значение множественности. Похожий на правду обман становится очевидным: концепция множественности заключается именно в понятиях «треножник» и «Союз», но не в слове «один». Подмена смысла происходит, когда мы присваиваем слову «один» характеристику множественности следующего за ним существительного. Это все равно что сказать, что в словосочетании «одна сороконожка» слово «одна», на самом деле, означает «сорок»!

 

Любой словарь библейского иврита подтвердит нашу аргументацию. Словарь Кёллера и Баумгартнера в качестве основного значения слова эхад приводит «один единственный»¹⁴. Когда соглядатаи вернулись со свидетельствами плодородия Обетованной Земли, они несли «одну [эхад] кисть ягод» (Чис. 13:23). Эхад часто употребляется в значении «только один» или «один единственный»¹⁵. Таким образом, когда речь заходит о символе веры Израиля, текст сообщает нам (как и местоимения в единственном числе, заменяющие имя Бога), что верховный Господь Израиля – «один единственный Господь», «только один Господь».

 

Необходимость в подробном освещении этого вопроса продиктована тем, что современные апологеты Троицы делают поразительное заявление о том, что эхад всегда подразумевает «составное единство». Таким образом, автор строит всю свою аргументацию в пользу идеи многоликого Бога на свидетельстве, которое, по его мнению, имеет прочное основание в Еврейской Библии. Лингвистика же утверждает, что эхад никогда не употребляется в значении «составного единства», но всегда в значении «один единственный». Тот факт, что «вода собралась в одно место» (Быт. 1:9), фактически, не дает никаких оснований говорить о «составном единстве» в слове «один», а тем более о «составном единстве» личностей в сущности Бога¹⁶.

 

Поскольку странный довод о так называемой «множественности» в значении слова «один» так широко распространен и находит у многих безоговорочную поддержку, мы приобщим к нашей аргументации комментарии профессора теологии, тринитариста, который приходит к выводу, что популярные ныне дискуссии о слове эхад (один) столь же небезупречны, сколь и аргумент, связанный со словом элоѓим. Нельзя основывать доказательства многоличности Бога на том факте, что слово «один» иногда может определять собирательное понятие:

 

Еще более слабым аргументом [чем довод на основе анализа слова Элоѓим] является предположение, что ивритское слово «один» (эхад), употребляемое в речении Шма («Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь один есть»), подразумевает объединенное одно, а не абсолютное одно. Таким образом, некоторые тринитаристы делают вывод, что Ветхий Завет предлагает учение о многоедином Божестве. Конечно же, в некотором контексте это слово может обозначать объединенное множество (например, Быт 2:24: «и будут одна плоть»). Но это абсолютно ничего не доказывает. Подробное изучение всех мест Ветхого Завета, где встречается слово «эхад», показывает, что оно может нести всевозможные оттенки смысла, как и английское слово «один». Только контекст может определить, в каком значении используется слово — в значении количественного или собирательного единства»¹⁷.

 

Иногда можно услышать такой довод: если бы Божество состояло только из одной личности, то Его следовало бы описать словом яхид, то есть «одинокий, уединенный, отдельный». Тем не менее, слова эхад («один единственный») вполне достаточно для того, чтобы показать, что Божество состоит из Одной Личности. Яхид редко встречается в библейском иврите. В Библии это слово несет значение «возлюбленный», «единородный» или «одинокий», которое не совсем уместно при описании Божества¹⁸. В иврите есть еще слово бад, «одинокий, сам по себе, отделенный», которое, кстати, тоже употребляется по отношению к Единственному Богу. В Книге Второзакония 4:35 говорится: «Нет еще кроме Него». Абсолютная одиночность Единого Бога подобным же образом подчеркивается и в обращении: «Ты, Господи, один» (Неем. 9:6), «Ты один Бог всех царств земли» (IV Царств 19:15), «Боже, один Ты» (Пс. 85:10). Единый Бог Израиля — это одна личность, не имеющая Себе равных и единственная в Своем роде. Он — Один в самом простом арифметическом смысле этого слова¹⁹.

 

Рассмотрев все это, трудно не почувствовать симпатию по отношению к еврею первого века нашей эры, путеводной книгой которого был Ветхий Завет, который с неослабевающим упорством держался за веру в Единого Бога, состоящего из одной личности. Любая попытка найти в Еврейских Писаниях хоть один намек на двуединство или триединство личностей внутри Бога-Творца окажется тщетной²⁰. Чтобы принять идею о том, что Божество состоит более чем из одной личности, необходимо пожертвовать правилами языка и грамматики. Ответственные историки, как светские, так и религиозные, соглашаются с тем, что евреи времен Иисуса строго придерживались веры в одноличного Бога. Величайшей насмешкой истории можно назвать тот факт, что христианские богословы отказали евреям в праве толковать природу Бога согласно их собственным Писаниям. Посему необходимо вновь дать высказаться евреям:

 

Ветхий Завет строго монотеистичен. Бог — личность в единственном числе. Предположение о том, что в Ветхом Завете можно найти или предугадать Троицу с давних пор возымело влияние в богословии, однако оно абсолютно беспочвенно. Евреи, как народ, находившийся под влиянием учения Ветхого Завета, стали непримиримыми оппонентами всех политеистических тенденций, и они остаются неумолимыми монотеистами по сегодняшний день. В этом смысле между Ветхим и Новым Заветами нет противоречий. Продолжена монотеистическая традиция. Иисус был евреем, наставленным родителями-евреями в учении Ветхого Завета. Его учение оставалось еврейским на все сто; да, новая весть, но не новая теология.²¹

 

Иудаизм не настолько освобожден от догм, как это может показаться… В иудаизме есть свои собственные догматы и символы веры. «Шма Исраэль» (Втор. 6:4) — это не только молитвенная формула и заповедь; это еще и исповедание веры, которое важнее всех остальных еврейских постулатов веры, принятых в ходе истории. А в качестве исповедания веры «Шма» является подтверждением единственности и уникальности Бога. В ней содержится высочайшее проявление «еврейского моно­теиз­ма»: «Адонай²² наш Бог; Адонай один…» Христианские символы веры — Апостольский символ веры, Никейско-Константинопольский символ веры, Афанасиевский символ веры, если упомянуть главные из них, — оцениваются евреями как прямое противоречие этому фундаментальному положению еврейского монотеизма. Точнее всего эту мысль выразил Клод Монтефиори: «Что касается природы Бога, все евреи рассматривают такие учения, как божественность Христа, Троица, Вечносущий Сын, личности Духа Святого, как нарушение божественного Единства и заблуждение».²³

 

Верование, утверждающее, что Бог состоит из нескольких личностей, такое, как христианское учение о Троице, является отклонением от концепции единства Бога. В течение всей  своей истории Израиль отвергал все, что искажало или заслоняло концепцию чистого монотеизма, которую он дал миру; евреи скорее обрекут себя на скитания, страдания, смерть, нежели признают что-либо, что может ослабить ее.²⁴

 

Теологи-тринитаристы долго боролись с очевидной проблемой, не находя возможности примирить Троицу с унитарным фундаментом хри­стианства. Богослов-тринитарист Леонард Ходжсон писал:

 

[Христианство] возникло в рамках иудаизма, а монотеизм иудаизма тогда, как и сейчас, являлся унитарным. Как должна была христианская Церковь устроить свою теологию, чтобы выразить новое знание о Боге, полученное через Иисуса Христа?.. Можно ли было провести ревизию монотеизма так, чтобы он вместил новое откровение, не переставая при этом быть монотеизмом?²⁵

 

Иисус был евреем, преданным символу веры Израиля (Мар. 12:28 и далее). Один этот факт должен убедить нас в том, что в процессе создания религии произошел отход от еврейского символа веры Иисуса. Еще раз на мгновение вспомним, что иудаизм всегда был унитарным, и никогда не был тринитарным. Именно в еврейской школе мысли, вдохновленной верой в Единого Бога Израиля, был воспитан, достиг зрелости и начал свое уникальное служение обещанный Мессия. Можно ли как-нибудь проиллюстрировать тот факт, что Иисус сохранял веру в Единого Бога евреев и учил этому других в течение всего своего служения? Чтобы ответить на этот вопрос, есть смысл непосредственно обратиться к его словам, тщательно и верно записанным его спутниками в то время, когда он проповедовал Благую Весть наступающего Царства Божьего в Палестине (Мар. 1:14, 15; Лук. 4:43, и т. д.).

¹ Папирус Нэш, древнейший отрывок текста Еврейской Библии, датируемый приблизительно вторым веком; в нем символ веры «Шма, Исраэль…» заканчивается словами «Один Господь Он».

² Всемирная Церковь Божья (The Worldwide Church of God), образованная стараниями Герберта Армстронга, придерживалась этого «двуединого» взгляда. В 1995 году в ней были предприняты доктринальные изменения в пользу тринитаризма.

³ Jewish Monotheism and Christian Trinitarian Doctrine (Philadelphia: Fortress Press, 1981), 27.

⁴ Книга Судей 3:9, 15.

* Здесь и далее в книге греческое кюриос, употребляемое по отношению к Иисусу Христу, переводится эквивалентом «Господин», а не «Господь», как это принято в Синодальном переводе. Русская христианская традиция всегда под словом «Господь» подразумевает  Всевышнего Бога (Отца), и применение этого термина к Иисусу Христу противоречит библейским свидетельствам и замыслу этой книги. — Прим. пер.

⁵ Jewish Monotheism and Christian Trinitarian Doctrine, 31.

⁶ См. также I Паралипоменон 29:10, где в оригинальном тексте сказано: элоѓей исраэль авину, что может быть переведено как «Бог Израиля, Отец наш».

⁷ Рим. 15:6; II Кор. 1:3; 11:31; I Пет. 1:3.

⁸ См. I Царств 22:19-22, и обратите внимание на убедительное замечание комментатора-тринитариста Г. Дж. Уэнгама: «Христиане традиционно видят в этом стихе [Быт. 1:26] предвосхищение Троицы. Однако сегодня всеми признан тот факт, что отнюдь не это значение имелось в виду, когда изначально писался этот текст» (Genesis 1-15, Word Biblical Commentary, ed. David A. Hubbard and Glenn W. Barker, Waco, TX: Word Books, 1987, 27). Также обратите внимание на сноску в Учебной Библии Новой Международной Версии (NIV Study Bible; Grand Rapids: Zondervan, 1985), 7: «Бог говорит как Творец-Царь, провозглашая венец Своего тво­рения членам небесного суда (см. 3:22; 11:7; Ис. 6:8; см. также I Царств 22:19-23; Иов. 15:8; Иер. 23:18)».

⁹ Gesenius’ Hebrew Grammar, ed. E. Kautzsch (Oxford: Clarendon Press, 1910), 398, 399. См. также еще один стандартный учебник: Hebrew and English Lexicon of the Old Testament, by Brown, Driver and Briggs (Oxford: Clarendon Press, 1968), 43, 44. Гезениус приводит длинный список еврейских слов, имеющих окончание множественного числа, однако не являющихся множественными по смыслу. Например, слово паним, лицо. Элоѓим определяется прилагательным в форме единственного числа в Пс. 7:10.

¹⁰ Единичная грамматическая аномалия не может, по-видимому, сравниться с тысячами случаев, в которых за Именем Бога, а также Его титулами следуют глаголы в форме единственного числа. Во II Царств 1:23 за элоѓим следует глагол в форме множественного числа, однако параллельное место в I Паралипоменон 17:21 заменяет глагол в форме множественного числа на глагол в форме единственного. Это свидетельствует о том, что такое очень редкое употребление не несло никакой дополнительной смысловой нагрузки. Элоѓим в Быт. 31:24 может быть переведено (как считал Кальвин и многие другие) словом «ангелы», как, например, в Пс. 8:6 и в цитате этого места в Евр. 2:7. За личным именем Бога (Яхве) и за именем Адонай («Господь») непременно следует глагол в форме единственного числа. Имена в форме единственного числа Эль и Элоаѓ (Бог) подтверждают, что Бог — одна личность. Странно, но по-прежнему находятся те, кто предъявляет в ответ на тысячи отрывков, в которых Бог представлен местоимениями и глаголами в форме единственного числа, эти четыре стиха в качестве доказательства того, что Бог триедин!

¹¹ Robert Morey, The Trinity: Evidence and Issues (World Publishing, 1996).

¹² Theological Dictionary of the Old Testament (Grand Rapids: Eerdmans, 1974), 1:194.

¹³ Morey, 88.

¹⁴ Hebrew and Aramaic Lexicon of the Old Testament (Leiden: E. J. Brill, 1967).

¹⁵ Об этих оттенках значения есть смысл говорить в таких отрывках, как Исх. 10:19: «ни одной саранчи»; Исх. 33:5: «одна минута»; Втор. 19:15: «один свидетель», и т. п.

¹⁶ Только в первых двух главах Книги Бытия нам представлены несколько примеров: «один день», «одно место», «одно ребро», «один из нас». Если с точки зрения тринитарной теологии под местоимением «нас» подразумевается триединство, то «один из нас», должно быть, означает «одна личность троицы».

¹⁷ Gregory Boyd, Oneness Pentecostals and the Trinity (Baker Book House, 1995).

¹⁸ Яхид, тем не менее, используется при описании Бога в псевдоэпиграфах.

¹⁹ Сравните с комментариями из статьи «Ветхозаветное имя Бога» (Theological Dictionary of the New Testament, Abridged in One Volume, 489):«Личное имя Бога (Яхве) отличается особым смыслом. Бог — это не божество, но особая божественная личность…  За фразами вроде „Господь есть Бог” (III Царств 18:39) или „Иегова имя Ему” (Исх. 15:3) стоят более конкретные утверждения: „Яхве (или Яхве воинств) имя Ему”. Здесь мы встречаемся с определенной личностью Бога». Здесь ничто не говорит  о том, что Бог — это три личности.

²⁰ Следующие высказывания признанных авторитетов подтверждают тщетность любой попытки основать концепцию Троицы на Ветхом Завете: «В Ветхом Завете мы не находим признаков различения личностей внутри Божества; все усилия найти на его страницах доктрины Боговоплощения или Троицы являются анахронизмом» («Бог» в Encyclopedia of Religion and Ethics, T&T Clark, 1913, 6:254). «Сегодня теологи согласны с тем, что Еврейская Библия не содержит в себе учение о Троице» (Encyclopedia of Religion, ed. Mircea Eliade, Macmillan Publishing Company, 1987, 15:54). «Доктрина Троицы не преподается Ветхим Заветом» (New Catholic Encyclopedia, Pub. Guild., 1967, 14:306). «Ветхий Завет ни прямым указанием, ни очевидным намеком не говорит ни слова о Триедином Боге – Отце, Сыне и Духе Святом… Нет ни единого доказательства тому, что хоть один из авторов священных книг предполагал существование [Троицы] внутри Божества… Даже предположение о том, что в Ветхом Завете предлагается или предвосхищается или „скрывается за символами” Триединство личностей, заставляет выходить за рамки смысла и замысла авторов священных книг» (Edmund J. Fortman, The Triune God, Baker Book House, 1972, xv, 8, 9). «Едва ли Ветхий Завет можно использовать в качестве источника идеи различения личностей внутри Божества. Употребление глаголов во множественном числе и падежной формы местоимения „мы” (Быт. 1:26, 3:22, 11:7) довольно необычно, но объясняется, возможно, тем, что Он был окружен существами более высокого порядка, чем человек (Ис. 6:8)» (A. B. Davidson, «God», Hastings Dictionary of the Bible, Charles Scribner’s Sons, 1911, 2:205).

²¹ L. L. Paine, A Critical History of the Evolution of Trinitarianism (Boston and New York: Houghton Mifflin and Co., 1902), 4.

²² Адонай означает «(Всевышний) Господь» и встречается в Еврейской Библии (449 раз) так же часто, как и божественное имя Яхве. В наши дни евреи словом Адонай заме­няют священное Имя при чтении Писаний и в молитве.

²³ Lev Gillet, Communion in the Messiah: Studies in the Relationship between Judaism and Christianity (Lutterworth Press, 1968), 75, 76.

²⁴ Chief Rabbi J. H. Hertz, Pentateuch and Haftorahs (London: Soncino Press, 1960), 770.

²⁵ Christian Faith and Practice, Seven Lectures (Oxford: Blackwell, 1952), 74.