|
Необходимость активизации межрелигиозного диалога
 К активизации межрелигиозного диалога подталкивает нас сего-дняшнее
политическое и духовное состояние мира. Падение вели-чайшей атеистической
империи сопровождается возрождением интереса к религиозной истине. Внутри
бывшего Советского Союза набирает силу движение возвращения народов к
забытым духовным традициям. Этот процесс сопровождается переосмыс-лением
отличий между разными духовными учениями. К сожале-нию, неверное отношение к религиозным отличиям, а также неосведомленность в духовных вопросах часто
проявляются в обострении религиозной нетерпимости и используются
экстремистскими политическими группами в своих антигу-манных целях. Развитие
мировой политики буквально подталкивает нас к активизации межрелигиозной деятельности, с целью просвещения, научения и достижения мира и согласия.
 Война и теракты в России, атака террористов 11 сентября 2001 года в
Нью-Йорке и последовавшие за ним события, непрекращающаяся интифада в
Израиле ставят перед нами задачи, решению которых человечество не уделяло
достаточного внимания. Религиозный мотив в действиях экстремистов выходит на
лидирующую позицию. Именно религиозное просвещение и диалог на всех уровнях
могут по-настоящему защитить мир от распространения человеконенавист-нических
религиозных идей. Безусловно, особую роль в этом должна сыграть Церковь…
Каждая из монотеистических религий имеет опыт борьбы с
экстремизмом. В иудаизме сикарии, в христианстве - крестоносцы, в исламе -
моджахеды стали носителями античе-ловеческих, антигуманных идей, ложно
основанных на религиозных принципах.
Иудео-христианский диалог
Необходимость иудео-христианского богословского диалога проистекает из
внутренней духовной связи иудаизма и христианства. В статье «Почему
христианская вера нуждается в иудаизме» католический кардинал Роджер Эчегери
отмечает:
«Нужен ли христианству иудаизм? Напрашивающимся ответом
является «да», твердое и безапелляционное «да», «да», отражающее жизненную,
интуитивную необходимость… Но, разумеется, я могу лишь высказать точку
зрения своей церкви, «тщательно исследуя» ее «тайну»… принимая во внимание
те различные способы, которыми иудаизм описывает и объясняет себя…
Христианство не может рассматривать себя вне связи с иудаизмом, оно не может
обойтись без иудаизма… напомню поразительные слова, сказанные [Папой Иоанном
Павлом II] в Главной синагоге Рима 13 апреля 1986 г.: «Иудейская религия не
является для нас “внешней”, но она, в некоторой степени, “внутренняя” для
нашей религии. Поэтому наше отношение к ней отличается от нашего взгляда на
другие религии. Вы наши любимые братья, можно даже сказать, наши старшие
братья…».
 Папа
Иоанн Павел II в этом отношении является продолжателем духовной традиции,
выраженной в словах декларации Святейшего Престола Nostra Aetate,
посвященной отношению Римской католической церкви к иным религиям и
конфессиям:
Поскольку христиане и иудеи имеют общее духовное наследие,
святой Собор желает поощрить и продолжить усилия по достижению
взаимопонимания и высокой оценки друг друга. Эта цель может быть достигнута
через богословские и теологические диалоги и дружественные дискуссии…
Памятуя об общем с иудеями наследии и руководствуясь не политическими, но
исключительно духовными мотивами, основанными на христианской обязанности
творить добро, Церковь сожалеет обо всех проявлениях ненависти,
преследований и антисемитизма по отношению к евреям, когда-либо и кем-либо
совершенных (Nostra Aetate, №3).
Декларация Nostra Aetate была принята Святым собором в 1965
году и стала результатом глубокого переосмысления роли Церкви в мировой
политике после событий Второй мировой войны. Безусловно, великая трагедия
европейского еврейства, известная нам как Холокост, заставила
христиан-католиков более внимательно отнестись к упущениям в межрелигиозных
отношениях:
Еврейский народ никогда не следует расценивать как
отверженный, проклятый или виновный в богоубийстве. Вину за произошедшее с
Христом во время принятия Им крестных мук нельзя приписывать народу в
целом, жившему в то время, а в равной мере и живущим сегодня. Кроме того,
церковь придерживалась и будет придерживаться того мнения, что Христос
принял Свои крестные муки и смерть добровольно, за грехи человеческие по
Своей бесконечной любви…» (Nostra Aetate, №3)
 Католическая
церковь не одинока в своем стремлении переосмыслить отношение христианского
мира к иудаизму и другим религиям. В 1989 году во Всемирном евангелическом
Альянсе, объединяющем усилия протестантских церквей в проповеди христианства
по всему миру, была принята Уиллоубанкская декларация, предметом которой
стал вопрос проповеди Евангелия еврейскому народу. Среди ее тезисов выделим
некоторые:
Каждый христианин должен признавать себя в огромном долгу
перед еврейским народом. Евангелие — это благая весть о том, что Иисус
Христос — обещанный еврейский Мессия…
Проявляя заботу обо всем человечестве повсеместно, мы полны
решимости поддерживать право еврейского народа на справедливое и мирное
существование всюду, как в земле Израиля, так и в других мировых
сообществах. Мы отрекаемся от прежних преследований евреев со стороны так
называемых христиан, и мы клянемся противостоять любой форме антисемитизма
(«Уиллоубанкская декларация о христианском Евангелии и еврейском народе»,
Преамбула).
 Не
может не коснуться тема иудео-христианских отношений и Православную Церковь.
Наиболее активной в этом направлении остается Православная Церковь за
рубежом. Теоретическое исследование вопроса было предпринято в 1942 г.
архимандритом Львом Жилле в книге «Общение в Мессии», посвященной
развенчанию стереотипов сложившихся у христиан об иудаизме и осознанию
единых для двух религий элементов. Практические же шаги в этом направлении
были предприняты в 1972 году, когда состоялось Нью-Йоркское собеседование
или «Первый национальный коллоквиум», на котором впервые за одним столом
встретились крупные ученые еврейской и греко-православной общин. В «Очерках
отношений между православными христианами и евреями» отец Георгий С.
Пападимитриу замечает:
1. Антисемитизм является грехом против Бога. 2. Навязываемый
прозелитизм по отношению к евреям или насильственные крещения несовместимы
с христианской верой. 3. Завет, заключенный Богом с еврейским народом на
горе Синай, остается в силе и в наши дни.
 Не
остался в стороне от диалогового процесса и Патриарх Московский и всея Руси,
Алексий II. Выступая 13 ноября 1991 г. в Нью-Йорке на встрече с
раввинами в речи «Ваши пророки — наши пророки», Алексий II отметил:
[Мы, христиане, должны чувствовать и переживать родство с
Израилем]. Хорошо выразил это выдающийся иерарх и богослов Русской
православной церкви архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (Бровкович) в
проповеди, произнесенной в Одессе более чем сто лет назад. Главная мысль
этой проповеди — теснейшее родство между ветхозаветной и новозаветной
религиями. Единение иудейства и христианства имеет реальную почву духовного
и естественного родства и положительных религиозных интересов. Мы едины с
иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки христианству, а во имя и
в силу христианства, а иудеи едины с нами не вопреки иудейству, а во имя и в
силу истинного иудейства. Мы потому отделены от иудеев, что мы еще «не
вполне христиане», а иудеи потому отделяются от нас, что они «не вполне
иудеи». Ибо полнота христианства обнимает собой и иудейство, а полнота
иудейства есть христианство.
В основе выступления архиепископа Никанора лежала идея
взаимопонимания между Православной церковью и еврейством. Это стремление к
сближению не было одиноко в нашей Церкви. Еще в 1861 г. епископ
Нижегородский Хрисанф (Ретивцев) призвал Церковь содействовать прекращению
враждебности, установить отношения диалога с евреями. В таком же духе
обращался в начале нашего века и архиепископ Николай (Зиоров). «Еврейский
народ близок нам по вере. Ваш закон — это наш закон, ваши пророки — это наши
пророки. Десять заповедей Моисея обязывают христиан, как и евреев. Мы желаем
жить с вами всегда в мире и согласии, чтобы никаких недоразумений, вражды и
ненависти не было между нами».
Духовная связь между иудаизмом и христианством
Патриарх Алексий II упоминает в речи о «духовном и естественном родстве»,
Папа Рим-ский называет иудеев «братьями…, старшими братьями». Оба иерарха
подразумевают неразрывную духовную связь между иудаизмом и христианством.
Она, прежде всего, проявляется в едином духовном наследии (книги Ветхого
Завета входят в святые каноны обеих религий), едином этическом учении, что
не без основания дает право говорить о единой иудео-христианской этике, под
влиянием которой сформировалось большинство стран Америки и Европы, включая
Россию и Украину.
Не будет преувеличением, если мы скажем, что морально-нравственное
содержание учений обеих религий идентично.
[Приведем в качестве примера некоторые соответствия: см.
полный список]
иудаизм: Раби Абаѓу сказал: «Всегда человек должен стараться быть
среди преследуемых, нежели среди преследователей…» (Талмуд, Бава Кама 93а)
христианство: Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство
Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески
неправедно злословить за Меня. (Матф. 5:10-11)
иудаизм: После того как семья царя Монбая запретила ему раздавать все
семейные ценности, он ответил: «Мои предки собирали сокровища здесь внизу,
а я собираю сокровища в небесах… Мои предки собирали в том месте, куда
может дотянуться рука любого человека, но я собрал (их) в месте, которое ни
один человек не может достать…» (Талмуд, Бава Батра 11а)
христианство: Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа
истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на
небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не
крадут. (Матф. 6:19-20)
иудаизм: Тот, кто смотрит на женщину с нечистым намерением, он как
уже имевший отношения с ней. (Талмуд, Кала, гл.1)
христианство: А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с
вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. (Матф. 5:28)
 Кроме идентичности этики, морально-нравственного учения, существуют все
основания говорить об общей истории на ранних этапах формирования
христианства. В книге «Происхождение нашей веры. Еврейские корни
Христианства» Рик Ричадсон, директор миссии «Еврейские корни» пишет:
Происходит нечто удивительное. Во всех деноминациях христианской Церкви
наблюдается движение — возврат к началам нашей веры. Мы, поддавшись этому
порыву, что-то ищем, но не всегда уверены в том, что нам надо. Мы стали
частью феномена, изо всех сил и способностей стараясь откликнуться на этот
порыв, с помощью которого, как нам верится, Сам Бог возвращает нас к нашим
началам…
Чтобы понять, к чему направляет нас развитие феномена, мы должны обратить
внимание на происхождение нашей веры. Христианство нача-лось, как мессианская
секта внутри Иудаизма. Это не значит, что остальные религиозные евреи не
верят идеям мессианства, ибо они, конечно же, верят. Один из 13 постулатов
еврейского исповедания, обозначенных еврейским философом XIII-го века Маймонидом утверждает: «Безоговорочно верю в приход Мессии, и, хотя он
задерживается, я все же каждый день буду ждать его»… Однако существует
несколько факторов, которые разительно отличают Христианство от остальных
мессианских сект, восстававших в истории Иудаизма. Во-первых, размах
Христианства намного превосходит другие секты. Во-вторых, оно развилось и
приняло форму, весьма отличную от начальной, что произошло уже на ранних
стадиях. Оно превратилось в иную религию…
Несомненно, христианство уходит корнями в библейский иудаизм. Об этом пишет
в послании к Римлянам Св. ап. Павел:
Вам говорю, язычникам. Как Апостол язычников, я прославляю служение мое. Не
возбужу ли ревность в сродниках моих по плоти и не спасу ли некоторых из
них? Ибо если отвержение их — примирение мира, то что будет принятие, как
не жизнь из мертвых? Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и
ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина,
привился на место их (между ними) и стал общником корня и сока маслины, то
не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты
корень держишь, но корень тебя (Рим. 11:13-18).
В этом тексте апостол обращается к проблеме, ставшей главным фактором
разделения иудаизма и христианства, — к проблеме неприятия иудеями Мессии.
Христианская Церковь, состоящая ныне из неевреев названа им «дикой маслиной»,
в то время как древний иудаизм назван «корнем». Но и решение этой проблемы
ап. Павел видит в следующем:
Но и те, если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять
привить их. Ибо если ты отсечен от дикой по природе маслины и не по природе
привился к хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к своей
маслине (Рим. 11:23-24).
Обращение к вере в Мессию, с точки зрения ап. Павла, вернет «природную»
маслину на свое природное место. Таким образом, он предсказывает будущее
духовное объедине-ние, казавшееся невозможным на протяжении многих веков:
Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, — чтобы вы не
мечтали о себе, — что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени,
пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется, как
написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей
завет им от Меня, когда сниму с них грехи их. В отношении к благовестию, они
враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов. Ибо
дары и призвание Божие непреложны (Рим. 11:25-29).
Однако за сотни лет обособленного развития двух религий неприятие Мессии
стало далеко не единственной проблемой в их отношениях. По этой причине
предсказанное ап. Павлом неминуемое восстановление единства не возможно без
установления межрелигиозного диалога. А всякий верующий, будь то иудей или
христианин, понимает, что пророчества Библии обязательно исполняются…
История межрелигиозного конфликта
 Книги
Нового Завета отражают почти столетнюю историю зарождения христианства.
Однако линия их главного конфликта не проходит между ранним христианством и
иудейством. Первые верующие Нового Завета, включая апостолов были иудеями.
Книга Деяний сообщает нам о «мириадах» верующих иудеев:
Приветствовав их, Павел рассказывал подробно, что сотворил Бог у язычников
служением его. Они же, выслушав, прославили Бога и сказали ему: видишь,
брат, сколько тысяч (греч. мюриад) уверовавших Иудеев, и все они ревнители
закона (Деян. 21:19, 20).
Среди первых последователей Иисуса находились иудейские священники,
продолжавшие исполнять свои священнические обязанности:
И слово Божие росло, и число учеников весьма умножалось в Иерусалиме; и из
священников очень многие покорились вере (Деян. 6:7).
 Также
многие фарисеи вошли в состав новой иудейской секты (Деян. 15:5). В свое
время видный иудейский законоучитель Гамалиил, который позже стал духовным
лидером Израиля, выступая на заседании сангедрина, высказывался в защиту
апостолов:
Встав же в синедрионе, некто фарисей, именем Гамалиил, законоучитель,
уважаемый всем народом, приказал вывести Апостолов на короткое время, а им
сказал: мужи Израильские! подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними
делать. И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если
это предприятие и это дело - от человеков, то оно разрушится, а если от
Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и
богопротивниками. (Деян. 5:34-35, 38-39)
Когда апостол Павел предстал перед судом синедриона, он указал на основное
противоречие, в которое его христианская вера вступала с существовавшим
религиозным порядком:
Мужи братия! я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня
судят. Когда же он сказал это, произошла распря между фарисеями и
саддукеями, и собрание разделилось. Ибо саддукеи говорят, что нет
воскресения, ни Ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое. Сделался
большой крик; и, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: ничего
худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не
будем противиться Богу. (Деян. 23:6-9)
Таким образом, конфликт между верующими и неверующими в Евангелие оставался
внутренним противоречием религиозного устроения самого Израиля. Новая секта,
которую историки называли «назарянами» и «эвионитами» состояла из иудеев,
которые, по сути, прибавили к своей иудейской вере в Бога, веру в
иудея-Мессию.
Углубление противоречий и открытие новых фронтов противления началось с тем,
как секта стала стремительно пополняться учениками-неевреями,
не имевшими иудейской религиозной подготовки и библейского образования. Этот
процесс усугубился обрушившимися на Израильтян гонениями после разрушения в
70 г. н. э. Иерусалимского Храма. Такой комментарий этим событиям дает Рик
Ричардсон:
Когда язычникам был открыт доступ к вере, произошел своего рода взрыв. Число
«верующих» из язычников росло с поражающей воображение скоростью. Однако
следует иметь в виду, что теперь это были язычники, не прошедшие полное
обращение в иудаизм. Они принимали Иешуа в качестве еврейского мессии, но
при этом не знали и не имели понимания основ верования, которое проповедовал
Мессия…
Хотя язычество отступило под натиском христианства, оно, тем не менее,
смогло одержать победу, проникнув в христианскую Церковь множеством
изощренных способов. По мере усиления борьбы с язычеством увеличивалось
число людей, вступивших в церковь, не пройдя должного обращения в
христианство. Так, церкви наводнились язычниками, прошедшими лишь обряд
водного крещения. Границы между христианством и язычеством размывались все
более по мере того, как церковь приобрела государственный статус и
подчинилась руководству императора. Не стоит забывать, что новообращенные
были не просто «новыми верующими в Иешуа (Иисуса)», но, кроме того, должны
были стать новыми верующими в Бога Авраама, Исаака и Иакова. До сего времени
они были язычниками, поклонявшимися чуждым богам!
Фокс, «Книга мучеников, Первые гонения в правление Нерона, 67 г. н. э.»: Так
произошли первые гонения; а варварства, которым подвергались христиане, были
так страшны, что вызывали сострадание у самих римлян. Нерон более и более
ужесточал пытки и изобретал для христиан казни, вообразить которые могло
только самое извращенное сознание. В частности, он приказал зашивать
некоторых в кожи дикий зверей, а затем затравливал их до смерти собаками;
других он одевал в пропитанные воском рубахи, прикреплял их к шестам и
поджигал в своих садах, чтобы освещать их.
Эти гонения происходили повсеместно в Римской империи; но они не ослабили, а
наоборот усилили дух христианства. В ходе них мученической смертью погибли
Св. Павел и Св. Петр. К этому ряду можно прибавить Эраста, камерария
Коринфа, Аристарха Македонянина, Трофима Ефесянина, обращенного в веру Св.
Павлом, и его сотрудника Иосифа, называемого Варсавой, а также Ананию,
епископа Дамаска; каждый из них был из Семидесяти. Ниже следует список
лидеров секты, убитых до разрушения Храма в Иерусалиме, большинство из них
пало от рук римлян и других язычников:
Варнава — протащен волоком из города и сожжен в Саламине на Кипре, 64 г. н.
э.
Марк — протащен волоком к стойке распятия в Александрии, умер по пути, 64 г.
н. э.
Петр — распят вниз головой, 69 г. н. э.
Павел — обезглавлен в Риме, 69 г. н. э.
Андрей — распят в Патре, 70 г. н. э.
Варфоломей — замучен в пытках, затем с него живого была снята кожа, и,
наконец, обезглав-лен, 70 г. н. э.
Фома — пронзен копьями и брошен в печь в Каламине, 70 г. н. э.
Матфей — распят гвоздями на земле и обезглавлен в Над-Даваре, 70 г. н. э.
Симон Зелот и его брат Иуда Фаддей — оба убиты, первый распят, второй забит
до смерти палками, 70 г. н. э.
Матфий — привязан к кресту на скале, побит камнями, затем обезглавлен, 70 г.
н. э.
Семьдесят учеников Иешуа и несколько соработников Апостольских — убиты, 70
г. н. э.
В 81 г. н. э. началась вторая волна гонений. Императором Римской империи был
Домициан.
 Император
Домициан, с детства проявлявший склонность к жестокости, сначала уничтожил
своего брата, а затем организовал вторую волну преследований против
христиан. В порыве ярости он приказал убить нескольких римских сенаторов,
одних — из чувства злобы, других — чтобы присвоить их имущество. Затем он
повелел уничтожить всех потомков рода Давидова. Во время его правления было
выдумано несколько наветов, с целью навредить христианам. Среди них был
навет язычников, обвинявших христиан в том, что они навлекали голод, чуму и
землетрясения на различные провинции Римской империи. Эти гонения
сопровождались увеличением числа информаторов в среде христиан, и многие
ради наживы клеветали на невинных, навлекая на них смерть. Еще одним
испытанием стала клятва, введенная магистратами, которую должны были
произносить христиане, в случае отказа их ожидала смерть. Смертный приговор
ожидал их также, если они признавались, что являются христианами. Никодим,
благочестивый знатный христианин, был наказан в Риме, Протасий и Гервасий
замучены в Милане. Тимофей — известный ученик Павла и епископ Эфеса, в
котором он ревностно руководил Церковью с 97 г. н. э. В период этих гонений,
когда язычники готовились к празднику с названием Катагогион, Тимофей, выйдя
навстречу процессии, строго упрекал народ за смехотворное идолопоклонство.
Его слова прогневили людей, и они накинулись на него с дубинками и побили
его так, что он умер спустя два дня от нанесенных ран.
 В
результате третьей волны гонений под руководством Траяна (108 г. н. э) и
четвертой волны под руководством Маркуса Аврелия Антонина (162 г. н. э.)
погибли Александр, епископ Рима, и два его диакона, Квириний и Гернес с
семьями, Зенон, римский дворянин, а также десять тысяч остальных христиан.
При мученической смерти Фаустина и Иовита, братьев и граждан Бреши, их
мучения были столь велики, а терпение столь глубоко, что Калосерий, язычник,
наблюдавший за ними, был изумлен тем, что увидел, и восторженно воскликнул:
«Велик Бог христиан!», за что был арестован и подвержен той же участи.
Поликарп, почтенный епископ Смирны, услышав, что его ищут, бежал, но был
обнаружен дитем. Угостив обедом стражников, пришедших его аресто-вать, он
попросил дать ему час на молитву. Он молился так горячо, что стражники
раскаялись в том, что стали орудием его пленения. Однако он был представлен
суду консула, который обвинил его и приказал сжечь на рыночной площади.
Исследуя историю, мы находим, что подавляющая часть гонений и мученичества
не были инициированы евреями, но... язычниками (Римлянами).
Последствия этих опустошающих гонений для Церкви были, по сути,
необратимыми. К 70-му г. н. э. сложилась такая ситуация: Храм был разрушен,
евреев силой выгнали из Иерусалима, и большинство лидеров (последователи
Иисуса) были мертвы. События, происшедшие между 70 г. н. э. и 90 г. н. э.
очень мало отражены в исторических анналах. Когда же историческое
повествование восстанавливается, мы видим совершенно иную группу людей,
ставших лидерами христианского движения. Новые лидеры не были знакомы с
Библией и не получали основанное на ней образование. И тогда они стали
делать то, что знали: они переосмыслили свое вероисповедание, рассматривая
его с перспективы греческой философии. Большая часть из них не имела доступа
к свитку Торы. Все, что они имели, — это копии писем и свидетельств
некоторых апостолов. Своду писем и свидетельств, которые вскоре стали «Новым
Заветом», был дан равный статус вместе с законом и пророками, а со временем
он стал иметь большее значение, чем закон и пророки. Такое положение дел
заставило бы содрогнуться первых учеников Иисуса.
 Главной
вехой закрепления фундаментальных противоречий между иудаизмом и
христианством стал 325 г. н. э., когда император Константин инициировал и
провел в Никее Вселенский Собор Церкви, на котором постарался унифицировать
теологию христианства. В результате этих стараний был принят Никейский
символ веры, а также два других документа были направлены во все Церкви для
принятия и исполнения. Одним из них была клятва отречения от иудаизма:
Я отрекаюсь от всех обычаев, обрядов, законничества, опресноков, праздника
ягнят Иудейских, жертвоприно-шений, молитв,
молений, очищений, посвящений, епитимий, гимнов и песнопений, соблюдений и
синагог, и пищи и пития евреев. Одним словом, я отрекаюсь от всего
иудейского, всякого Закона, обряда и обычая... [Стефано Ассемани, Acta
Sanctorum Martyrum Orientalium at Occidentalium, том 1 (Рим 1748)] с. 105.
Таким образом, отрекаясь от заповедей Библии, новая религия отреклась от
своих духовных корней, нарушая в некотором смысле заповедь о почитании
родителей, поскольку библейский иудаизм по сегодняшний день остается
духовным прародителем христианства, о чем свидетельствуют и Папа Иоанн Павел
Второй, называя иудеев «старшими братьями», и Патриарх Алексий II, называя
иудейских пророков «своими пророками». К сожалению, духовное действие сей
клятвы по-прежнему наблюдается в Церквях. Второй документ, подписанный
Константином и составленный в виде обращения от его имени, на долгие годы
установил антисемитскую тенденцию в христианстве. Посвященный установлению
единой для всех церквей даты празднования христианской Пасхи, одним из
главных аргументов Константин выбирает неприязнь к иудаизму:
И поистине, прежде всего, всем показалось чрезвычайно недостойным то
обстоятельство, что в праздновании этого святейшего торжества мы должны
придерживаться обычая иудеев, которые, о скверные негодяи! замарав руки свои
гнусным преступлением, заслуженно ослеплены в своём уме… Да не будем иметь
ничего общего с наивраждебнейшим иудейским сбродом… дабы нам не иметь ничего
общего с деяниями сих изменников и убийц нашего Господа… [см. письмо
полностью]
В свойственной ему манере, Константин не прилагает совершенно никаких усилий
к тому, чтобы обнаружить в новозаветных книгах многие указания на то, что
именно с еврейским народом, прежде всего, был заключен Новый Завет:
Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с
домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот
день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет
Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь (Иер.
31:34; Евр. 8:8-12).
Константин забывает, что неевреи находятся в неоплаченном долгу перед
израильтянами за то что, те приложили немало усилий, чтобы донести Добрую
Весть и Слово Божье языческому миру:
Македония и Ахаия усердствуют некоторым подаянием для бедных между святыми в
Иерусалиме. Усердствуют, да и должники они перед ними. Ибо если язычники
сделались участниками в их духовном, то должны и им послужить в телесном
(Рим. 15:26-27).
Он не обращает внимания на то, что все первые ученики Христа были иудеями и
что ап. Павел предостерегает неевреев о невозможности высокомерного
поведения:
Итак, спрашиваю: неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо и я Израильтянин,
от семени Авраамова, из колена Вениаминова. Не отверг Бог народа Своего,
который Он наперед знал…
Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на
место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед
ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но
корень тебя. Скажешь: `ветви отломились, чтобы мне привиться'. Хорошо. Они
отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся. Ибо если
Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя. Итак видишь
благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если
пребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен. Но и те, если не
пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их. Ибо
если ты отсечен от дикой по природе маслины и не по природе привился к
хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к своей маслине. (Рим.
11:1-2, 17-24)
 Никейский
Собор 325 года стал поворотной точкой в развитиях межрелигиозных отношений
между иудаизмом и христианством. Он задал идеологическое направление Церкви
и отразил нарастающее антииудейское, антисемитское отношение в христианской
среде. В течение многих сотен лет религиозная нетерпимость и чудовищные
преступления против еврейского народа сопровождались якобы справедливыми
гневными обвинениями «христиан» в том, что «иудеи» распяли Христа…
Однако мы вступили в иную эпоху, когда народы начинают осознавать глубокое
взаимопроникновение культур и, прослеживая пути проникновения заповедей
Библии, признавать, что устроение мира сложилось под влиянием общих
иудео-христианских и иудео-мусульманских принципов. Сейчас, после признаний
глав Римской Католической, Православной и др. церквей, все более становится
реальным диалог, основанный на взаимопонимании и религиозной толерантности.
Современные принципы ведения диалога
На данном этапе развития межрелигиозных отношений, диалог ведется во
многом благодаря активной деятельности подвижников межрелигиозных контактов,
людей, не ограничивающихся узко деноминационными или религиозными
интересами, видящих прямую духовную пользу в обогащении собственного
религиозного опыта с помощью опыта представителей других религий. Д-р.
Леонард Свидлер, редактор Журнала экуменических исследований (“Journal of
Ecumenical Studies”), профессор католической мысли и межрелигиозного диалога
в Университете Темпл (Temple University) в статье «Десять заповедей ведения
межрелигиозного, межидеологического диалога», опубликованной зимнем выпуске
1983 года выдвинул принципы, на которых, по его мнению, возможен диалог.
Далее приводится эта статья в полном объеме, поскольку отражает ключевые
истины данной проблематики:
Диалог – это разговор на общую тему между двумя и более собеседниками с
различными взглядами; первичная цель участников диалога – получить друг от
друга знания, которые помогут измениться и развиться. На этом определении
диалога основывается первая заповедь ведения диалога.
В прошлом, вступая в религиозно-идеологические дискуссии с теми, кто имеет
отличное мнение, возьмем, к примеру, дискуссии католиков и протестантов, мы
ставили перед собой задачу либо победить оппонентов в споре, либо узнать о
них больше, чтобы эффективнее обработать их, или в лучшем случае, начать
переговоры. Если мы вообще встречались, то лишь в противостоянии – иногда в
открытом, полемичном, иногда в более завуалированном. При этом всегда
конечной целью было победить оппонента, поскольку мы были убеждены, что
только мы обладаем всей истиной.
Но диалог не есть спор. В диалоге каждый участник должен прислушиваться к
собеседнику, относясь к нему с симпатией, насколько это возможно, пытаясь
как можно точнее понять другую точку зрения, как можно более глубже войти в
положение собеседника. Такое отношение автоматически подразумевает, что в
тот момент, когда мы посчитаем доводы собеседника достаточно убедительными,
если при этом мы ведем себя честно, мы изменим свою точку зрения, что может
быть не совсем приятно.
Конечно же, речь идет о диалоге особого рода – межрелигиозном,
межидеологическом. Для такого диалога не достаточно лишь обсуждать
какую-либо религиозную, идеологическую тему, то есть рассуждать о смысле
жизни и о том, как следует жить. Партнеры по диалогу, кроме всего прочего,
должны глубоко отождествлять себя с религиозной или идеологической общиной.
То есть, если я не христианин и не марксист, то, видимо, я не могу
участвовать в христианско-марксистском диалоге, хотя, возможно, я могу
прислушиваться, задавать вопросы, помогать своими комментариями.
Очевидно, что межрелигиозные и межидеологические диалоги – это нечто новое
под солнцем. Их трудно было себе представить, а тем более инициировать в
прошлом. Как же наиболее эффективно участвовать в них? Ниже приводятся самые
общие основные правила, или «заповеди» межрелигиозного, межидеологического
диалога. Это не теоретические расчеты, и не указы, «данные свыше», но
правила, усвоенные из нелегкого практического опыта.
Первая заповедь:
Основная цель диалога – научиться чему-то, то есть изменить свою точку
зрения и развиться в восприятии и понимании реальности, а затем поступать в
соответствии с этими изменениями.
Это означает, как минимум, что если я узнаю от собеседника или собеседницы,
что он или она верит не так, а вот так, это пропорционально изменяет мое
отношение к нему или к ней; а изменение моего отношения – это значительное
изменение меня самого. Мы вступаем в диалог, чтобы научиться, измениться и
развиться, но не для того, чтобы заставить партнера изменить свою точку
зрения, как это бывает в спорах, когда надежда обратно пропорциональна
частоте и свирепости, с которыми оппоненты вступают в спор. С другой
стороны, если, кто-то из участников вступает в диалог с целью научиться и
измениться, то второй также изменится. Таким образом, в диалоге эффективнее
достигается цель.
Вторая заповедь:
Межрелигиозный, межидеологический диалог должен иметь статус двустороннего
проекта внутри обеих религиозных или идеологических общин и между обеими
религиозными или идеологическими общинами.
В силу «корпоративной» природы межрелигиозного диалога, и в силу того, что
основная цель диалога – узнать о чем-то новом и изменить свою точку зрения,
необходимо, чтобы участник вступал в диалог не только с тем, кто находится
по другую сторону линии верований – например, лютеранин с англиканцем – но и
с единоверцами, с лютеранами, объясняя им результаты межрелигиозного
диалога. Только в этом случае вся община будет постепенно узнавать новое и
изменяться, приобретая более глубокое восприятие действительности.
Третья заповедь:
Всякий участник диалога должен приступать к обсуждению с искренним и честным
сердцем.
Следует выяснить, в каком направлении развиваются главные и второстепенные
традиционные доктрины, а также спрогнозировать возможные их сдвиги, и, если
назревает необходимость, обсудить те вопросы, в которых участник диалога
испытывает трудности со своей традицией. В диалоге должны быть исключены
ложные компромиссы.
И наоборот, каждый участник должен верить в честность оппонента. Не только
отсутствие искренности способно помешать диалогу, но и отсутствие веры в
искренность собеседника. Одним словом, нет доверия – нет диалога.
Четвертая заповедь:
В межрелигиозном, межидеологическом диалоге мы не должны измерять
практическое поведение собеседника по шкале своих представлений об идеале;
идеалы собеседника должны сопоставляться с нашими идеалами, а его
практическое поведение – с нашим практическим поведением.
Пятая заповедь:
Каждый участник должен сам дать себе определение.
Только еврей, например, может дать определение тому, что значит быть евреем.
Остальные могут лишь описать, как это выглядит со стороны. Более того,
поскольку диалог – это динамически развивающееся посредничество, по мере
того, как участник диалога будет узнавать больше нового, он изменит и
постепенно углубит, расширит и преобразует свое собственное самоопределение
как еврея, оставаясь в постоянном общении с собратьями евреями. Таким
образом, принципиально важно, чтобы каждый участник диалога сам давал
определение тому, что значит быть истинным сторонником его собственной
традиции.
И наоборот, тот, кого пытаются комментировать, должен узнать самого себя в
этом комментарии. Таково золотое правило межрелигиозной герменевтики,
которое часто повторял «апостол межрелигиозного диалога» Раймундо Паниккар.
Чтобы правильно понимать друг друга, каждый участник диалога постарается
обозначить для самого себя, что имеет в виду собеседник под тем или иным
заявлением. Собеседник же должен узнать себя в этом обозначении. Защитник
«миро-вой теологии» Уилфред Кантуэлл Смит добавил бы, что подобное
обозначение должно быть понятно и для критиков, со стороны наблюдающих за
диалогом.
Шестая заповедь:
Каждый участник, приступая к диалогу, должен быть свободен от жестких и
поспешных вы-водов о том, где пролегает граница разногласий.
Вместо этого, каждый участник должен не только выслушивать другую сторону
открыто и с симпатией, но и стараться соглашаться с собеседником, насколько
это возможно, сохраняя при этом верность своей традиции. И лишь там, где он
не способен более соглашаться, не нарушая при этом верности своей традиции,
и пролегает истинная граница разногласия. Чаще всего оказывается, что эта
граница отличается от той, которая представлялась заранее.
Седьмая заповедь:
Диалог возможен только между равными, или «par cum pari», выражаясь словами
Второго Ватиканского Собора.
Обе стороны должны стремиться к тому, чтобы научиться друг от друга.
Поэтому, если, на-пример, мусульмане считают индуизм чем-то низшим, или же
индуисты смотрят свысока на ислам, то диалога не получится. Если же должен
состояться настоящий межрелигиозный, межидеологический диалог между
мусульманами и индуистами, основной целью тех и других должно стать желание
научиться друг у друга; только тогда это будет диалог «равного с равным».
Это правило указывает также на то, что невозможен односторонний диалог.
Например, иудео-христианские обсуждения, начавшиеся в 1960-х явили собой
лишь предварительную подготовку межрелигиозного диалога. Вполне понятно и
правильно то, что евреи подошли к этому обмену мнениями с единственной целью
– научить христиан, в то время как христиане пришли в основ-ном, чтобы
научиться. Но если говорить о настоящем межрелигиозном диалоге между
христианами и евреями, то обе стороны должны приступать к нему с целью
научиться друг у друга; лишь тогда он станет «par cum pari».
Восьмая заповедь:
Диалог может иметь место лишь при обоюдном доверии.
Несмотря на то, что межрелигиозный, межидеологический диалог должен иметь «корпора-тивный»
характер, т.е. участники диалога должны быть сторонниками религиозной или
идеологической общины, например, как марксисты или таоисты, абсолютно
истинно и то, что в диалог вступают лишь конкретные личности. А диалог между
людьми может быть построен лишь на личном доверии друг другу. Поэтому для
начала нет смысла браться за решение наиболее сложных противоречий, но
рассмотреть такие вопросы, которые помогут установить общее основание, тем
самым создадут предпосылки доверительным человеческим отношениям. Затем,
постепенно, по мере углубления и укрепления личного доверия, можно
обращаться к более колким проблемам. Таким образом, как в учении мы
продвигаемся от известного к неизвестному, так и в диалоге мы движемся от
вопросов, по которым у нас схожие взгляды (но которые еще предстоит
полностью раскрыть по причине нашего обоюдного невежества, вызванного
предыдущими веками ненависти), к вопросам, порождающим разногласия.
Девятая заповедь:
Люди, вступающие в межрелигиозный, межидеологический диалог, должны уметь
критиче-ски относиться к самим себе и своей религиозной или идеологической
доктрине.
Отсутствие критической самооценки подразумевает уверенность человека в том,
что его собственная традиция уже имеет правильные ответы на все вопросы.
Такое отношение не только делает бессмысленным диалог, но и ставит под
сомнение саму его возможность, поскольку мы вступаем в диалог, прежде всего,
чтобы «мы» научились новому – а это невозможно, если наша традиция ни разу
не погрешала, если она обладает всеми возможными правильными ответами.
Безусловно, в межрелигиозном, межидеологическом диалоге каждый участник
должен стоять на позиции своей религиозной или идеологической традиции,
сохраняя приверженность и убежденность. Но такая приверженность должна
включать, а не исключать, здоровое самокритическое отноше-ние. Без него не
может быть ни диалога, ни цельности взглядов.
Десятая заповедь:
Каждый участник в конечном счете должен попытаться приобрести опыт в религии
или идеологии собеседника, что называется «изнутри»; ибо религия или
идеология – это не сфера теоретизирования, но сфера духа, сердца и «всего
естества», как на индивидуальном уровне, так и на уровне общества. Джон Данн
говорит здесь о «переходе» в религиозный или идеологический опыт другого
человека, приносящий просвещение, расширение и углубление. Как замечает
Раймундо Паниккар, «чтобы узнать, что такое другая религия, мы должны
понять, что она говорит, но для этого мы должны каким-то образом поверить в
то, что она говорит». То есть, например, «христиа-нин никогда не поймет
полностью индуизм, если он тем или иным образом не обратится в индуизм.
Также и индуист никогда не поймет полностью христианство до тех пор, пока
тем или иным образом, не станет христианином».
Межрелигиозный, межидеологический диалог происходит в трех сферах: в
практической, где мы сотрудничаем ради помощи человечеству; в глубинной или
«духовной» сфере, где мы стараемся попробовать религию или идеологию
собеседника «изнутри»; в познавательной сфере, где мы ищем понимание и
истину. В межрелигиозном, межидеологическом диалоге выделяются три стадии.
На первой стадии мы избавляемся от неверных стереотипов друг о друге и
узнаем друг друга такими, какие есть. На второй стадии мы начинаем видеть
ценности в традиции собеседника и желаем усвоить их своей традиции.
Например, в христианско-буддистском диалоге христианам может приглянуться
медитативная традиция, а буддистам – традиция пророчества, социальной
справедливости. Все эти ценности, традиционно, хотя и не исключительно,
ассоциируются с той или другой общиной. Если мы достаточно серьезны,
целенаправленны и чувствительны в диалоге, мы можем достичь третьей стадии.
На этой стадии мы начинаем вместе исследовать новые сферы реальности,
значений, истины, о которых ни та, ни другая сторона никогда даже не
подозревала. Мы сталкиваемся лицом к лицу с этой новой, будто бы не ведомой
реальностью только благодаря вопросам, взглядам, новому опыту, достигнутому
в результате диалога. Мы можем, таким образом, взять на себя смелость
утверждать, что терпеливо продвигаемый вперед диалог может стать
инструментом нового «откровения», дальнейшего «раскрытия» реальности, в
соответствии с которым мы должны поступать в дальнейшем. Существует огромная
разница между первой стадией с одной стороны и второй и третьей с другой. В
последних стадиях мы не просто численно прибавляем к своему опыту еще одну
«истину» или ценность, взятую от традиции собеседника. Вместо этого, мы
растворяем ее в собственном религиозном самосознании; и она пропорционально
изменяет наше самосознание. Поскольку наш собеседник будет находиться в том
же положении, мы станем свидетелями того, как элементы нашей традиции,
заключающие в себе глубокие ценности будут растворены собеседником и
произведут в нем положительную перемену. Все это, конечно же, должно
происходить на фоне сохранения полной цельности каждой из сторон, и каждый
участник останется верен к жизненной сути его/ее религиозной традиции.
Однако теперь эта жизненная суть будет восприниматься и переживаться
по-другому, благодаря влиянию диалога. Но если диалог будет продолжен с
достаточной степенью честности и откровенности сторон, результатом станет
то, что еврей, например, останется истинным евреем, а христианин – истинным
христианином, не вразрез тому факту, что иудаизм и/или христианство
подверглось глубокому влиянию буддизма, но именно благодаря этому факту. Это
же верно и по отношению к подвергшемуся иудейскому и/или христианскому
влиянию буддизму. О синкретизме не может быть и речи здесь, ведь синкретизм
сводит воедино различные элементы разных религий в некое смешанное целое, не
заботясь о цельности вовлеченных религий, что не является сутью истинного
религиозного диалога.
|
